Урря! Теперь уминя есть обложечка! Спасиба svyatosh@ радной!!!
НЕ СДОХНУТЬ В ОДИНОЧЕСТВЕ
Рождественская сказка
Зарисовка 18+, РПС, Гейл/Рэнди
Видео прилагается
Е-бонус не планировался, поэтому в клип не вошел
Все правда, а кто не верит - пусть поймает мальчегов и спросит сам
Не претендую ни на что, кроме того, что мне и так никто не даст
Аффтар Лори333
Обложка svyatosh@
ЧИТАТЬ ЗДЕСЬ1.
"Ты так и сдохнешь здесь в одиночестве! Сдохнешь и будешь валяться, пока проклятые МЧС-ники не взорвут твою ебаную дверь!" Фразы назойливо толкались в его мозгу, когда, с трудом разлепив глаза, он осторожно, стараясь не делать резких движений, потянулся и попытался сесть. Плечо слегка ломило, нога затекла и неприятно покалывала, но хуже всего, что за ночь голова так и не перестала болеть. Похоже, начинался один из тех ненавистных дней, когда зловещая пульсирующая боль не отпускала ни на минуту. Ветер за окном играл ветвями, рождая легкие сумеречные тени, по стеклу ударяли первые тяжелые капли - начинался дождь. Со стороны кухни слышался негромкий заунывный свист - опять забыл опустить жалюзи и плотно прикрыть окно. Очередной раз вырубился, в чем был, на неудобном диване, так и не дойдя до постели. А, нахуй! Добраться бы до душа, под живительные струи... И нужно срочно достать таблетки, боль становится все нестерпимее. Стараясь держаться по возможности прямо и не шевелить головой, он медленно поднялся с дивана и направился в ванную. Нет, стоп. Сначала таблетки. Неловко развернувшись, больно задел босой ногой тяжелый журнальный столик и побрел на кухню. Из окна тянуло сыростью и мокрой прелой листвой - до Лос-Анджелеса добралась, наконец, хилая зима с тремя дождливыми днями, один из которых, конечно же, должен был случиться именно сегодня, в Сочельник.
А ведь сегодня, и правда, Сочельник! Где-то по кричаще украшенному городу снует озабоченная толпа, срочно закупаются забытые в суете последние подарки, в воздухе ощущение праздника сгущается и становится по-настоящему материальным... Чужого праздника.
В памяти медленно всплывает бледное напряженное лицо матери, как всегда опаздывающей в общину, в суматохе собирающей детей. Сегодня очень важный день - родился ТОТ, БЕЗ КОТОРОГО БЫ НИЧЕГО НЕ БЫЛО. Не было бы неба и облаков, бескрайних полей и жгучего солнца, молочной фермы и школы, бесконечных общинных собраний и ежевечерних чтений, строгой озабоченной матери и отца, спешащего как можно скорее улизнуть из дома пропустить стаканчик с друзьями, не было бы его самого и этих неудобных, никому не нужных вопросов, постоянно возникающих в его вечно непричесанной голове. Столько воды утекло, а призраки детства до сих пор цепко держат своей заскорузлой хваткой. Мелкие пакости и насмешки сестры, нытье брата, придирки матери и тихая виноватая улыбка отца - обыкновенное одиночество в "большой дружной" семье, живущей в ожидании "знамения"...
Он с усилием вынырнул из вязких воспоминаний, потирая сдавленные болью виски, открыл верхнюю дверцу шкафчика и достал большую жестяную коробку из-под подарочного набора зеленого чая, служащую пристанищем для разной мелочи. У матери была почти такая же - смешно, он с таким упорством принципиально уходил от всего, что было принято "дома", и постоянно "прокалывался" на таких мелочах... Веселенькая оранжевая баночка затаилась между старой эластичной повязкой и крестообразной отверткой. Выудив сразу три таблетки, он забросил их в рот и принялся жевать, вслепую открывая холодильник и нащупывая в дверце бутылку минералки. Из-за сильной боли мерзкого вкуса почти не ощущалось, но начинало подташнивать. На ходу запивая судорожными глотками, он направился к ванной, по дороге смахнув коробку с лекарствами. Ну и хрен с ней, потом. Опустившись на прохладный бортик, с отвращением посмотрел на себя в зеркало. Белая неоновая лампа "дневного света" была беспощадна. Землистое лицо, черные круги под глазами, мутный взгляд - красота... "Ты так и сдохнешь здесь в одиночестве!" - он попытался усмехнуться, но зеркало отразило лишь гримасу боли. "Да, Детка, ты прав. Собаке - собачья смерть..." Усилием воли заставил себя раздеться и влезть под прохладные струи. Вода всегда действовала на него живительно. Боль немного отпустила, и он даже смог позволить себе пару резких движений, стряхивая капли. Боль тут же вернулась, с новой силой вгрызаясь в виски. Завернувшись в огромное махровое полотенце, он направился в спальню, по дороге захватив баночку с викодином, и рухнул на неразобранную постель - сил вползти под одеяло уже не было. Волны теплого кондиционированного воздуха слегка шевелили влажные волосы, сознание уплывало, возвращаясь с приливами боли, и снова уходило - пока беспокойный сон не взял его в свои темные глубокие объятья.
2.
Он выбежал из дома, на ходу застегивая пальто. Такси уже поджидало внизу, но торопиться стоило - до вылета оставалось менее трех часов, а Нью-Йоркские пробки, да еще в Сочельник - это отдельная история. Еще неделю назад он был абсолютно спокоен и уверен в себе, а сейчас все планы похерены, жизнь снова перевернулась с ног на голову. Ну почему, почему все, что связано с этим придурком, обязательно должно выворачивать его наизнанку, окончательно выносить мозг и бесить до черных мошек перед глазами! Какого черта он вообще позвонил, знал ведь, что это бесполезно, просто сработала детская наивная вера в Рождественское чудо. Как же! Какие уж тут чудеса, когда имеешь дело с таким гребаным идиотом!
А ведь всего-то и была попытка вытащить это заскорузлое чудовище в свет - ладно, уже не засветиться на спектакль, а просто на обыкновенную человеческую вечеринку в Рождество! Ничего из ряда вон выходящего, все радуются празднику - если не рождению всемирно известного младенца, то просто возможности пару дней провести в кругу приятных тебе людей. Конечно, у нас - все не так - мы ненавидим религиозные обряды, мы ненавидим простые человеческие радости, мы ненавидим себя в своей ненависти - и все это - на мою голову, мать вашу!.. Он с удивлением обнаружил, что таксист, поглядывая в зеркало, жестами пытается привлечь его внимание. Подъезды к аэропорту Дж.Кеннеди были, как всегда, забиты, но пробка потихоньку продвигалась. Ветер с дикой силой гнал облака, чахоточное зимнее солнце сменялось противным колючим дождем и мелким мокрым снегом. Наконец, такси подкатило на стоянку прямо перед входом в здание аэропорта. Он расплатился, вбежал в обширный холл и привычно прыгнул на медленно ползущую ленту эскалатора, машинально продолжая по ней идти. Посадка на рейс 1467 до Лос-Анджелеса давно уже была объявлена, и он поспешил к пропускным воротам. Он смешался с немногочисленными пассажирами, привычный маршрут немного его успокоил, и на мгновение даже показалось, что он, как и многие другие "нормальные" люди, спешит на праздник в теплую дружескую компанию. Да уж, этюд на тему "почувствуй себя нормальным"...
Пройдя по длинному рукаву, утыканному рекламными щитами, он машинально кивнул улыбающемуся стюарду и занял свое место у окна. Рядом с ним пристроилась мамаша с годовалым младенцем, сзади - еще трое разновозрастных оболтусов, на смеси английского и иврита обсуждающих ханукальные каникулы у Нью-Йоркских родственников. Ну вот, спасибо провидению, еще и эти будут орать и прыгать все шесть часов и без того утомительного перелета. А он так мечтал посидеть в тишине, сосредоточиться, наблюдая за причудливыми облаками, понять, наконец, зачем он вообще здесь, зачем его несет на противоположный конец страны, туда, где ему, может быть, совсем не рады.
...Этот злополучный звонок! А ведь хотел как лучше, соскучился неимоверно, продумал несколько "конспиративных" вариантов, наступая на собственную гордость и вопреки собственным декларируемым принципам. Потому что с "этим" - все вопреки. Или никак. И ведь знал же, что тот будет нудить и сопротивляться, уходить от ответа, переводить стрелки и отшучиваться. Казалось, был морально подготовлен к долгой плодотворной осаде, - но уже через полторы минуты, судорожно сжимая трубку, истошно орал: "Ты так и сдохнешь здесь в одиночестве! Сдохнешь и будешь валяться, пока проклятые МЧС-ники не взорвут твою ебаную дверь!.."
В результате - неделя мучений, миллион безответных звонков, смсок и мейлов, и созревшее к последнему предрождественскому дню идиотское решение ехать. Зачем? Если бы он знал! Замаливать грехи? Он ни на йоту не чувствовал себя виноватым, ну разве что - совсем чуть-чуть, за то, что не сдержался. Но рядом с "этим" так было всегда, с самого начала - тормоза отказывали, приборы зашкаливали, океан выходил из берегов - не человек, а Бермудский треугольник... Налаживать отношения? Было бы что налаживать... Или все-таки было? И есть? Черт бы побрал этого невозможного придурка, способного замкнуть в ленту Мебиуса самые естественные человеческие побуждения!
Самолет поднялся высоко над облаками, и теперь они плотным слоем проплывали внизу, подсвеченные ослепительным солнцем. В детстве они с мамой часами могли придумывать фантастические истории о заоблачных странах и континентах, и любой самый долгий перелет проходил незаметно. Мама... Теперь эти заоблачные дали - ее мир. Нет, он не будет об этом думать. Не сейчас. Лучше он займется чем-нибудь более прозаичным - например, переведет часы. Эта процедура его всегда успокаивала и настраивала на оптимистический лад - его радовала иллюзия того, что у жизни удается отыграть три часа драгоценного времени, это были их личные три часа, их маленький секрет. Он всегда обращал внимания на такие мелочи и придавал им большое значение, хоть никогда и никому в этом не признавался. Никому, кроме мамы и... А, ладно... Несколько легких нажатий, и время плавно потекло вспять.
Предупреждение о посадке застало его врасплох. Долгий перелет утомил всех пассажиров, и даже многодетное семейство нестройным хором сопело под ровный гул двигателей. На всех включенных экранах карта с траекторией полета сменялась данными о скорости, температуре за бортом и прогнозом погоды в Лос-Анджелесе: ветер порывистый, +60.8 по Фаренгейту и переменная облачность с дождем. В иллюминаторе уже виднелись первые огни, как всегда стремительно опустилась тихоокеанская мгла. Самолет развернулся, качнул крылом и пошел на посадку.
Здание Интернационального аэропорта было почти пустым, в это время люди обычно уже достают заготовленные друг другу подарки и садятся за стол. Он вышел к стоянке такси и полной грудью вдохнул пряный соленый воздух, пропитанный влагой. Запрыгнув в машину и назвав адрес, он прикрыл глаза и попытался сосредоточиться на предстоящем визите. Очередной раз придя к выводу, что в любом случае все прогнозы полетят к чертям, решил действовать по обстоятельствам - а что еще ему оставалось?
3.
А вот это уже странно. В гостиной горит свет, а дверь заперта. Ну, и куда нас унесло в этот "ни разу не праздничный вечер"? Хотя - если оставил свет, то и вышел, наверное, ненадолго. Он спустился по лестнице до заветного горшка с чахлым деревцем и нащупал связку ключей. В доме было тепло и тихо, мерно гудел кондиционер. Ага, и обогрев не отключил. Ну что ж - вернется - а вот он, рождественский сюрприз. Он улыбнулся своим мыслям, но тут под ногой что-то хрустнуло, и он неловко проехался по паркету. Так. На полу валялась до боли знакомая коробка - попробуй такую забудь, более нелепой аптечки еще поискать. Лекарства и прочая фигня, хранившаяся в этом бабушкином сундуке, были рассыпаны по полу. Сердце на мгновение остановилось, а потом стало колотиться как сумасшедшее, быстрыми неровными ударами. Он в несколько прыжков оказался возле спальни и резко распахнул дверь. Что еще вытворил этот невозможный придурок?! "Придурок" тихо лежал на спине, вытянувшись во весь рост, сжимая в руке оранжевую баночку из-под обезболивающего, и мерно дышал. Полупустая бутылка минералки валялась тут же, рядом с кроватью. Блядь! Значит, опять был приступ и некому оказалось принести таблетки. Ведь я же говорил!.. Лампа, стоящая на прикроватной тумбочке, была развернута к стене, неровный желтый свет урывками выхватывал фрагменты комнаты. Бледный тонкий профиль казался еще бледней на фоне светлого покрывала, темные ресницы слегка подрагивали, махровое полотенце сбилось на бок и, запутавшись в ногах, образовало некое подобие гигантского кокона. И все-таки - облегчение - дома, жив, дышит, ничего не случилось, просто спит. Он тихо подошел к кровати и опустился на колени. Слегка касаясь, очертил кончиками пальцев совершенный профиль, линию подбородка, погладил сухие обветрившиеся губы и глубоко вздохнул. Потом пристроился рядом, на ходу сбрасывая тяжелые ботинки, обнял, покрывая лицо и шею невесомыми поцелуями, и затих, положив голову на грудь и слушая ровное биение сердца. Время остановилось, он словно грелся в теплых лучах огромного, но не обжигающего солнца, ласкающего его волосы, легко массирующего кожу, мягко поглаживающего затылок... Сознание окончательно вернулось, но ласки не прекратились, лучи... пальцы продолжали тихо перебирать его волосы. Вот они пробежались по мочке уха, слегка пощекотав чувствительную ушную раковину, и снова вернулись к затылку, осторожно зарываясь в отросшие пряди. Он застыл, затаив дыхание, боясь спугнуть, разрушить гармонию момента, прикрыл глаза и, снова погружаясь в полузабытье, упрямо прошептал: "Все-таки хрен я дам сдохнуть тебе в одиночестве!"
Е-бонус
Он не помнил, сколько пролежал так, словно дракон, охраняющий свое сокровище.
- Это ты Джон Уэйн? - Их обычное дурацкое приветствие гулко отозвалось прямо в ухе. Шутит - значит, не злится. Уже хорошо. - Не слышу ответа на поставленный вопрос, рядовой!
- Откуда ты знаешь, что я уже не сплю? - Рэнди, наконец, поднял голову и поймал янтарный насмешливый взгляд.
- Ты перестал дышать. Люди, когда спят, обычно дышат, не знал? И вообще, хватит там валяться, иди сюда. - Сильные руки уже подтягивали его повыше, попутно избавляя от пальто и забираясь под свитер. - В следующий раз не забудь лыжи.
- Что? Какие, нахуй, лыжи? Он с трудом сфокусировал поехавший взгляд. Тоже мне, Сэмюэль Беккет!
- Ну ты же в пальто. Думаю, лыжи в постели тебе бы пригодились не меньше.
- Ах, так? Сейчас тебе будут лыжи! Рэнди потянулся и с силой впился в ухмыляющиеся губы, кусая и зализывая, глубоко толкаясь языком, вымещая все свои тревоги и переживания. - И лыжи, и палки, и сноуборд, и даже снегоуборочный комбайн! - Через минуту оба уже тяжело дышали, глядя друг другу прямо в расширившиеся зрачки.
- Да ты просто фанат зимнего спорта! - хмыкнул Гейл и отправил свитер в полет. Футболка последовала за ним, а руки уже принялись за пряжку ремня. Рэнди выгнулся навстречу, слегка постанывая, помогая избавиться от лишней одежды. Как же он истосковался по этим чутким рукам, длинным гибким пальцам, по этому сухому поджарому телу, такому родному, с легким ароматом еще не выветрившегося геля для душа - от одного запаха в животе начинают порхать бабочки и поджимаются пальцы на ногах. Он наклонился, поймал губами сосок, слегка сжал зубами и принялся с размахом вылизывать. Оставляя мокрую дорожку, поднялся к шее, шумно втянул воздух и ткнулся носом куда-то за ухо.
- Поцелуй меня.
Этот поцелуй был нежным и неторопливым - губы мягко соприкоснулись с губами, гибкий язык прошелся по кромке зубов и стал медленно трахать рот в одном ритме с рукой, волшебным образом уже добравшейся до члена. Рэнди нащупал край махрового полотенца, окутывающего Гейла, и потянул на себя. Он с сожалением оторвался от этого сладкого рта, устремляясь туда, где его уже ждали с явным нетерпением.
- О, ты так сосокуучился, - прошептал Рэнди, с каждым обжигающим поцелуем приближаясь к заветной цели.
- Ты говоришь со мной или с ним? - раздалось прямо в бедро, отчего золотистые волоски на нем сразу же встали дыбом. Гейл хмыкнул и с видом исследователя подул на них, а потом лизнул.
- Заткнись. Я давно уже понял, с кем тут разговаривать бесполезно, - выпалил Рэнди и с размаху накрыл головку члена губами, подогнав побольше слюны и кончиком языка снайперски попадая в щель. В ответ ему раздался ласкающий слух рваный всхлип. Он слегка расслабил рот, забирая член поглубже, не забывая поглаживать языком, и принялся медленно водить головой вверх-вниз, постепенно увеличивая темп. Он почувствовал, что его подтягивают, разворачивают и пристраивают нужным образом. Да, вот так. Теперь он стоял на коленях, широко разведя ноги, и его член, слегка покачиваясь и касаясь лица Гейла, сочился смазкой. Гейл затих, любуясь развернувшимся ландшафтом, с нажимом провел языком по промежности и всерьез принялся за анус, помогая языку смоченными в слюне пальцами. Рэнди застонал, не выпуская Гейла изо рта, и выгнулся, пытаясь одновременно потереться членом и насадиться глубже. Он рефлекторно сжал губы и стал сосать сильнее, с оттяжкой, помогая себе рукой. Гейл был уже на подходе, сил продержаться дольше было немного - слишком вымотал его недавний приступ. Сердце Рэнди щемяще сжалось от охватившей его всеобъемлющей нежности.
-Давай, Гейл, ну же, давай, - он уже не понимал, думает он это про себя или произносит вслух, кровь бешено стучала в висках, собственное возбуждение зашкаливало, перед глазами все мелькало как в поломанном калейдоскопе. Гейл на мгновение замер, со стоном рванул вверх, и теплая пряная струя ударила прямо Рэнди в глотку. Тот принял все, не отстраняясь, ему самому, чтобы кончить, хватило нескольких движений рукой - в то время как пальцы и язык Гейла все еще продолжали ласкать его анус и промежность. Не отрываясь от скользкой груди, перемазанной спермой, Рэнди развернулся и подполз повыше - за поцелуем. Гейл крепко обхватил его обеими руками, устраивая на себе поудобнее. Поцелуй вышел долгим, нежным и почти целомудренным.
- Ну что, с Рождеством?
- Как скажешь, Детка. Как скажешь...
*Примечания:
рейс DL-1467, класс Эконом
15:00 вылет из Нью-Йорк, Джон Ф. Кеннеди (2) JFK
18:37 прилет в Лос-Анджелес, Лос-Анджелес Интернешнл (5)
В пути 6 ч 37 мин
В ЛА - минус 3 часа по сравнению НЙ
+60.8 по Фаренгейту означает + 16 по Цельсию
Видео к тексту
Музыкальное сопровождение:
Los Angeles в исполнении рок-группы Sugarcult
источник:
www.youtube.com/watch?v=MdU4LS3QK2Y
Текст и перевод песни Los Angeles
ТЫЦI want a girl, girl that won't talk back
And a job, job that gives me slack
And a car, car that won't break down
In the heat of Los Angeles
I want to go, go without a map
Far away, away, I won't get trapped
By the sound, a town, the sun beats down
In the heat of Los Angeles
One more holiday
I will not celebrate
I'm almost desperate
Cause I'm down, I'm down, I'm so beat down
This city's killing me
I want, I want, I want everything
This city's killing me
In the heat of Los Angeles
I want a love, love that won't hit back
Want sex, sex without a catch
Want a face, to trust, to feel, to lust
In the heat of Los Angeles
Want to fuck, fuck, fuck this up
Gonna feel, feel, feel you up
Had enough, enough, enough, enough
In the heat of Los Angeles
This city's killing me
I want, I want, I want everything
This city's killing me
In the heat of Los Angeles
What has become of me?
I want, I want, I want everything
This city's killing me
(I want everything)
Come on, come on
It's alive and breathing
Come on, come on
Come alive today
Come on, come on
It's a heartless beating
The sun is burning down Los Angeles
Los Angeles
Los Angeles
I want a girl, girl that won't talk back
And a job, job that gives me slack
And a car, car that won't break down
In the heat of Los Angeles
Come on, come on
It's alive and breathing
Come on, come on
Come alive today
Come on, come on
It's a heartless beating
The sun is burning down
(This city's killing me)
Come on, come on
It's alive and breathing
Come on, come on
Come alive today
(This city's killing me)
Come on, come on
It's a heartless beating
The sun is burning down Los Angeles (one more holiday)
The sun is burning down Los Angeles (I will not celebrate)
The sun is burning down Los Angeles (one more holiday)
The sun is burning down Los Angeles (I will not celebrate)
Лос-Анджелес
перевод Wolflon3r Санкт-Петербург
Хочу девушку, девушку, которая не будет спорить
И работу, работу, на которой не нужно трудиться,
И машину, машину которая не будет ломаться,
В пекле Лос-Анджелеса.
Хочу идти, идти без карты
Все дальше и дальше, не отвлекаясь
На городской шум и палящее солнце
В пекле Лос-Анджелеса.
Еще один праздник
Я не буду отмечать,
Я почти в отчаянии,
Потому что я теряю силы, теряю, валюсь с ног.
Этот город убивает меня,
Я хочу, я хочу, я хочу всего.
Этот город убивает меня,
В пекле Лос-Анджелеса.
Хочу любви, любви без мести,
Хочу секса, секса без обязательств,
Хочу того, кому я буду доверять, чувствовать, желать
В пекле Лос-Анджелеса.
Хочу послать, послать, послать всё к чертям,
Сливаться, смешиваться с тобой,
Брать еще, еще, еще, еще
В пекле Лос-Анджелеса!
Этот город убивает меня,
Я хочу, я хочу, я хочу всего!
Этот город убивает меня,
В сердце Лос-Анджелеса.
В кого я превратился?
Я хочу, я хочу, я хочу всего!
Этот город убивает меня.
(Я хочу всего)
Иди сюда, иди,
Здесь все живет и дышит!
Иди сюда, иди,
Оживи сегодня!
Иди сюда, иди,
Здесь все безжалостно пульсирует!
Солнце сжигает дотла Лос-Анджелес,
Лос-Анджелес,
Лос-Анджелес.
Хочу девушку, девушку, которая не будет спорить
И работу, работу, на которой не нужно трудиться,
И машину, машину которая не будет ломаться,
В пекле Лос-Анджелеса
Иди сюда, иди,
Здесь все живет и дышит!
Иди сюда, иди,
Оживи сегодня!
Иди сюда, иди,
Здесь все безжалостно пульсирует!
Солнце сжигает дотла!
(Этот город убивает меня)
Иди сюда, иди,
Здесь все живет и дышит!
Иди сюда, иди
Оживи сегодня!
(Этот город убивает меня)
Иди сюда, иди
Здесь все безжалостно пульсирует!
Солнце сжигает дотла Лос-Анджелес (Еще один праздник)
Солнце сжигает дотла Лос-Анджелес (Я не буду отмечать)
Солнце сжигает дотла Лос-Анджелес (Еще один праздник)
Солнце сжигает дотла Лос-Анджелес (Я не буду отмечать)
Рождественская сказка
Зарисовка 18+, РПС, Гейл/Рэнди
Видео прилагается
Е-бонус не планировался, поэтому в клип не вошел
Все правда, а кто не верит - пусть поймает мальчегов и спросит сам
Не претендую ни на что, кроме того, что мне и так никто не даст
Аффтар Лори333
Обложка svyatosh@
ЧИТАТЬ ЗДЕСЬ1.
"Ты так и сдохнешь здесь в одиночестве! Сдохнешь и будешь валяться, пока проклятые МЧС-ники не взорвут твою ебаную дверь!" Фразы назойливо толкались в его мозгу, когда, с трудом разлепив глаза, он осторожно, стараясь не делать резких движений, потянулся и попытался сесть. Плечо слегка ломило, нога затекла и неприятно покалывала, но хуже всего, что за ночь голова так и не перестала болеть. Похоже, начинался один из тех ненавистных дней, когда зловещая пульсирующая боль не отпускала ни на минуту. Ветер за окном играл ветвями, рождая легкие сумеречные тени, по стеклу ударяли первые тяжелые капли - начинался дождь. Со стороны кухни слышался негромкий заунывный свист - опять забыл опустить жалюзи и плотно прикрыть окно. Очередной раз вырубился, в чем был, на неудобном диване, так и не дойдя до постели. А, нахуй! Добраться бы до душа, под живительные струи... И нужно срочно достать таблетки, боль становится все нестерпимее. Стараясь держаться по возможности прямо и не шевелить головой, он медленно поднялся с дивана и направился в ванную. Нет, стоп. Сначала таблетки. Неловко развернувшись, больно задел босой ногой тяжелый журнальный столик и побрел на кухню. Из окна тянуло сыростью и мокрой прелой листвой - до Лос-Анджелеса добралась, наконец, хилая зима с тремя дождливыми днями, один из которых, конечно же, должен был случиться именно сегодня, в Сочельник.
А ведь сегодня, и правда, Сочельник! Где-то по кричаще украшенному городу снует озабоченная толпа, срочно закупаются забытые в суете последние подарки, в воздухе ощущение праздника сгущается и становится по-настоящему материальным... Чужого праздника.
В памяти медленно всплывает бледное напряженное лицо матери, как всегда опаздывающей в общину, в суматохе собирающей детей. Сегодня очень важный день - родился ТОТ, БЕЗ КОТОРОГО БЫ НИЧЕГО НЕ БЫЛО. Не было бы неба и облаков, бескрайних полей и жгучего солнца, молочной фермы и школы, бесконечных общинных собраний и ежевечерних чтений, строгой озабоченной матери и отца, спешащего как можно скорее улизнуть из дома пропустить стаканчик с друзьями, не было бы его самого и этих неудобных, никому не нужных вопросов, постоянно возникающих в его вечно непричесанной голове. Столько воды утекло, а призраки детства до сих пор цепко держат своей заскорузлой хваткой. Мелкие пакости и насмешки сестры, нытье брата, придирки матери и тихая виноватая улыбка отца - обыкновенное одиночество в "большой дружной" семье, живущей в ожидании "знамения"...
Он с усилием вынырнул из вязких воспоминаний, потирая сдавленные болью виски, открыл верхнюю дверцу шкафчика и достал большую жестяную коробку из-под подарочного набора зеленого чая, служащую пристанищем для разной мелочи. У матери была почти такая же - смешно, он с таким упорством принципиально уходил от всего, что было принято "дома", и постоянно "прокалывался" на таких мелочах... Веселенькая оранжевая баночка затаилась между старой эластичной повязкой и крестообразной отверткой. Выудив сразу три таблетки, он забросил их в рот и принялся жевать, вслепую открывая холодильник и нащупывая в дверце бутылку минералки. Из-за сильной боли мерзкого вкуса почти не ощущалось, но начинало подташнивать. На ходу запивая судорожными глотками, он направился к ванной, по дороге смахнув коробку с лекарствами. Ну и хрен с ней, потом. Опустившись на прохладный бортик, с отвращением посмотрел на себя в зеркало. Белая неоновая лампа "дневного света" была беспощадна. Землистое лицо, черные круги под глазами, мутный взгляд - красота... "Ты так и сдохнешь здесь в одиночестве!" - он попытался усмехнуться, но зеркало отразило лишь гримасу боли. "Да, Детка, ты прав. Собаке - собачья смерть..." Усилием воли заставил себя раздеться и влезть под прохладные струи. Вода всегда действовала на него живительно. Боль немного отпустила, и он даже смог позволить себе пару резких движений, стряхивая капли. Боль тут же вернулась, с новой силой вгрызаясь в виски. Завернувшись в огромное махровое полотенце, он направился в спальню, по дороге захватив баночку с викодином, и рухнул на неразобранную постель - сил вползти под одеяло уже не было. Волны теплого кондиционированного воздуха слегка шевелили влажные волосы, сознание уплывало, возвращаясь с приливами боли, и снова уходило - пока беспокойный сон не взял его в свои темные глубокие объятья.
2.
Он выбежал из дома, на ходу застегивая пальто. Такси уже поджидало внизу, но торопиться стоило - до вылета оставалось менее трех часов, а Нью-Йоркские пробки, да еще в Сочельник - это отдельная история. Еще неделю назад он был абсолютно спокоен и уверен в себе, а сейчас все планы похерены, жизнь снова перевернулась с ног на голову. Ну почему, почему все, что связано с этим придурком, обязательно должно выворачивать его наизнанку, окончательно выносить мозг и бесить до черных мошек перед глазами! Какого черта он вообще позвонил, знал ведь, что это бесполезно, просто сработала детская наивная вера в Рождественское чудо. Как же! Какие уж тут чудеса, когда имеешь дело с таким гребаным идиотом!
А ведь всего-то и была попытка вытащить это заскорузлое чудовище в свет - ладно, уже не засветиться на спектакль, а просто на обыкновенную человеческую вечеринку в Рождество! Ничего из ряда вон выходящего, все радуются празднику - если не рождению всемирно известного младенца, то просто возможности пару дней провести в кругу приятных тебе людей. Конечно, у нас - все не так - мы ненавидим религиозные обряды, мы ненавидим простые человеческие радости, мы ненавидим себя в своей ненависти - и все это - на мою голову, мать вашу!.. Он с удивлением обнаружил, что таксист, поглядывая в зеркало, жестами пытается привлечь его внимание. Подъезды к аэропорту Дж.Кеннеди были, как всегда, забиты, но пробка потихоньку продвигалась. Ветер с дикой силой гнал облака, чахоточное зимнее солнце сменялось противным колючим дождем и мелким мокрым снегом. Наконец, такси подкатило на стоянку прямо перед входом в здание аэропорта. Он расплатился, вбежал в обширный холл и привычно прыгнул на медленно ползущую ленту эскалатора, машинально продолжая по ней идти. Посадка на рейс 1467 до Лос-Анджелеса давно уже была объявлена, и он поспешил к пропускным воротам. Он смешался с немногочисленными пассажирами, привычный маршрут немного его успокоил, и на мгновение даже показалось, что он, как и многие другие "нормальные" люди, спешит на праздник в теплую дружескую компанию. Да уж, этюд на тему "почувствуй себя нормальным"...
Пройдя по длинному рукаву, утыканному рекламными щитами, он машинально кивнул улыбающемуся стюарду и занял свое место у окна. Рядом с ним пристроилась мамаша с годовалым младенцем, сзади - еще трое разновозрастных оболтусов, на смеси английского и иврита обсуждающих ханукальные каникулы у Нью-Йоркских родственников. Ну вот, спасибо провидению, еще и эти будут орать и прыгать все шесть часов и без того утомительного перелета. А он так мечтал посидеть в тишине, сосредоточиться, наблюдая за причудливыми облаками, понять, наконец, зачем он вообще здесь, зачем его несет на противоположный конец страны, туда, где ему, может быть, совсем не рады.
...Этот злополучный звонок! А ведь хотел как лучше, соскучился неимоверно, продумал несколько "конспиративных" вариантов, наступая на собственную гордость и вопреки собственным декларируемым принципам. Потому что с "этим" - все вопреки. Или никак. И ведь знал же, что тот будет нудить и сопротивляться, уходить от ответа, переводить стрелки и отшучиваться. Казалось, был морально подготовлен к долгой плодотворной осаде, - но уже через полторы минуты, судорожно сжимая трубку, истошно орал: "Ты так и сдохнешь здесь в одиночестве! Сдохнешь и будешь валяться, пока проклятые МЧС-ники не взорвут твою ебаную дверь!.."
В результате - неделя мучений, миллион безответных звонков, смсок и мейлов, и созревшее к последнему предрождественскому дню идиотское решение ехать. Зачем? Если бы он знал! Замаливать грехи? Он ни на йоту не чувствовал себя виноватым, ну разве что - совсем чуть-чуть, за то, что не сдержался. Но рядом с "этим" так было всегда, с самого начала - тормоза отказывали, приборы зашкаливали, океан выходил из берегов - не человек, а Бермудский треугольник... Налаживать отношения? Было бы что налаживать... Или все-таки было? И есть? Черт бы побрал этого невозможного придурка, способного замкнуть в ленту Мебиуса самые естественные человеческие побуждения!
Самолет поднялся высоко над облаками, и теперь они плотным слоем проплывали внизу, подсвеченные ослепительным солнцем. В детстве они с мамой часами могли придумывать фантастические истории о заоблачных странах и континентах, и любой самый долгий перелет проходил незаметно. Мама... Теперь эти заоблачные дали - ее мир. Нет, он не будет об этом думать. Не сейчас. Лучше он займется чем-нибудь более прозаичным - например, переведет часы. Эта процедура его всегда успокаивала и настраивала на оптимистический лад - его радовала иллюзия того, что у жизни удается отыграть три часа драгоценного времени, это были их личные три часа, их маленький секрет. Он всегда обращал внимания на такие мелочи и придавал им большое значение, хоть никогда и никому в этом не признавался. Никому, кроме мамы и... А, ладно... Несколько легких нажатий, и время плавно потекло вспять.
Предупреждение о посадке застало его врасплох. Долгий перелет утомил всех пассажиров, и даже многодетное семейство нестройным хором сопело под ровный гул двигателей. На всех включенных экранах карта с траекторией полета сменялась данными о скорости, температуре за бортом и прогнозом погоды в Лос-Анджелесе: ветер порывистый, +60.8 по Фаренгейту и переменная облачность с дождем. В иллюминаторе уже виднелись первые огни, как всегда стремительно опустилась тихоокеанская мгла. Самолет развернулся, качнул крылом и пошел на посадку.
Здание Интернационального аэропорта было почти пустым, в это время люди обычно уже достают заготовленные друг другу подарки и садятся за стол. Он вышел к стоянке такси и полной грудью вдохнул пряный соленый воздух, пропитанный влагой. Запрыгнув в машину и назвав адрес, он прикрыл глаза и попытался сосредоточиться на предстоящем визите. Очередной раз придя к выводу, что в любом случае все прогнозы полетят к чертям, решил действовать по обстоятельствам - а что еще ему оставалось?
3.
А вот это уже странно. В гостиной горит свет, а дверь заперта. Ну, и куда нас унесло в этот "ни разу не праздничный вечер"? Хотя - если оставил свет, то и вышел, наверное, ненадолго. Он спустился по лестнице до заветного горшка с чахлым деревцем и нащупал связку ключей. В доме было тепло и тихо, мерно гудел кондиционер. Ага, и обогрев не отключил. Ну что ж - вернется - а вот он, рождественский сюрприз. Он улыбнулся своим мыслям, но тут под ногой что-то хрустнуло, и он неловко проехался по паркету. Так. На полу валялась до боли знакомая коробка - попробуй такую забудь, более нелепой аптечки еще поискать. Лекарства и прочая фигня, хранившаяся в этом бабушкином сундуке, были рассыпаны по полу. Сердце на мгновение остановилось, а потом стало колотиться как сумасшедшее, быстрыми неровными ударами. Он в несколько прыжков оказался возле спальни и резко распахнул дверь. Что еще вытворил этот невозможный придурок?! "Придурок" тихо лежал на спине, вытянувшись во весь рост, сжимая в руке оранжевую баночку из-под обезболивающего, и мерно дышал. Полупустая бутылка минералки валялась тут же, рядом с кроватью. Блядь! Значит, опять был приступ и некому оказалось принести таблетки. Ведь я же говорил!.. Лампа, стоящая на прикроватной тумбочке, была развернута к стене, неровный желтый свет урывками выхватывал фрагменты комнаты. Бледный тонкий профиль казался еще бледней на фоне светлого покрывала, темные ресницы слегка подрагивали, махровое полотенце сбилось на бок и, запутавшись в ногах, образовало некое подобие гигантского кокона. И все-таки - облегчение - дома, жив, дышит, ничего не случилось, просто спит. Он тихо подошел к кровати и опустился на колени. Слегка касаясь, очертил кончиками пальцев совершенный профиль, линию подбородка, погладил сухие обветрившиеся губы и глубоко вздохнул. Потом пристроился рядом, на ходу сбрасывая тяжелые ботинки, обнял, покрывая лицо и шею невесомыми поцелуями, и затих, положив голову на грудь и слушая ровное биение сердца. Время остановилось, он словно грелся в теплых лучах огромного, но не обжигающего солнца, ласкающего его волосы, легко массирующего кожу, мягко поглаживающего затылок... Сознание окончательно вернулось, но ласки не прекратились, лучи... пальцы продолжали тихо перебирать его волосы. Вот они пробежались по мочке уха, слегка пощекотав чувствительную ушную раковину, и снова вернулись к затылку, осторожно зарываясь в отросшие пряди. Он застыл, затаив дыхание, боясь спугнуть, разрушить гармонию момента, прикрыл глаза и, снова погружаясь в полузабытье, упрямо прошептал: "Все-таки хрен я дам сдохнуть тебе в одиночестве!"
Е-бонус
Он не помнил, сколько пролежал так, словно дракон, охраняющий свое сокровище.
- Это ты Джон Уэйн? - Их обычное дурацкое приветствие гулко отозвалось прямо в ухе. Шутит - значит, не злится. Уже хорошо. - Не слышу ответа на поставленный вопрос, рядовой!
- Откуда ты знаешь, что я уже не сплю? - Рэнди, наконец, поднял голову и поймал янтарный насмешливый взгляд.
- Ты перестал дышать. Люди, когда спят, обычно дышат, не знал? И вообще, хватит там валяться, иди сюда. - Сильные руки уже подтягивали его повыше, попутно избавляя от пальто и забираясь под свитер. - В следующий раз не забудь лыжи.
- Что? Какие, нахуй, лыжи? Он с трудом сфокусировал поехавший взгляд. Тоже мне, Сэмюэль Беккет!
- Ну ты же в пальто. Думаю, лыжи в постели тебе бы пригодились не меньше.
- Ах, так? Сейчас тебе будут лыжи! Рэнди потянулся и с силой впился в ухмыляющиеся губы, кусая и зализывая, глубоко толкаясь языком, вымещая все свои тревоги и переживания. - И лыжи, и палки, и сноуборд, и даже снегоуборочный комбайн! - Через минуту оба уже тяжело дышали, глядя друг другу прямо в расширившиеся зрачки.
- Да ты просто фанат зимнего спорта! - хмыкнул Гейл и отправил свитер в полет. Футболка последовала за ним, а руки уже принялись за пряжку ремня. Рэнди выгнулся навстречу, слегка постанывая, помогая избавиться от лишней одежды. Как же он истосковался по этим чутким рукам, длинным гибким пальцам, по этому сухому поджарому телу, такому родному, с легким ароматом еще не выветрившегося геля для душа - от одного запаха в животе начинают порхать бабочки и поджимаются пальцы на ногах. Он наклонился, поймал губами сосок, слегка сжал зубами и принялся с размахом вылизывать. Оставляя мокрую дорожку, поднялся к шее, шумно втянул воздух и ткнулся носом куда-то за ухо.
- Поцелуй меня.
Этот поцелуй был нежным и неторопливым - губы мягко соприкоснулись с губами, гибкий язык прошелся по кромке зубов и стал медленно трахать рот в одном ритме с рукой, волшебным образом уже добравшейся до члена. Рэнди нащупал край махрового полотенца, окутывающего Гейла, и потянул на себя. Он с сожалением оторвался от этого сладкого рта, устремляясь туда, где его уже ждали с явным нетерпением.
- О, ты так сосокуучился, - прошептал Рэнди, с каждым обжигающим поцелуем приближаясь к заветной цели.
- Ты говоришь со мной или с ним? - раздалось прямо в бедро, отчего золотистые волоски на нем сразу же встали дыбом. Гейл хмыкнул и с видом исследователя подул на них, а потом лизнул.
- Заткнись. Я давно уже понял, с кем тут разговаривать бесполезно, - выпалил Рэнди и с размаху накрыл головку члена губами, подогнав побольше слюны и кончиком языка снайперски попадая в щель. В ответ ему раздался ласкающий слух рваный всхлип. Он слегка расслабил рот, забирая член поглубже, не забывая поглаживать языком, и принялся медленно водить головой вверх-вниз, постепенно увеличивая темп. Он почувствовал, что его подтягивают, разворачивают и пристраивают нужным образом. Да, вот так. Теперь он стоял на коленях, широко разведя ноги, и его член, слегка покачиваясь и касаясь лица Гейла, сочился смазкой. Гейл затих, любуясь развернувшимся ландшафтом, с нажимом провел языком по промежности и всерьез принялся за анус, помогая языку смоченными в слюне пальцами. Рэнди застонал, не выпуская Гейла изо рта, и выгнулся, пытаясь одновременно потереться членом и насадиться глубже. Он рефлекторно сжал губы и стал сосать сильнее, с оттяжкой, помогая себе рукой. Гейл был уже на подходе, сил продержаться дольше было немного - слишком вымотал его недавний приступ. Сердце Рэнди щемяще сжалось от охватившей его всеобъемлющей нежности.
-Давай, Гейл, ну же, давай, - он уже не понимал, думает он это про себя или произносит вслух, кровь бешено стучала в висках, собственное возбуждение зашкаливало, перед глазами все мелькало как в поломанном калейдоскопе. Гейл на мгновение замер, со стоном рванул вверх, и теплая пряная струя ударила прямо Рэнди в глотку. Тот принял все, не отстраняясь, ему самому, чтобы кончить, хватило нескольких движений рукой - в то время как пальцы и язык Гейла все еще продолжали ласкать его анус и промежность. Не отрываясь от скользкой груди, перемазанной спермой, Рэнди развернулся и подполз повыше - за поцелуем. Гейл крепко обхватил его обеими руками, устраивая на себе поудобнее. Поцелуй вышел долгим, нежным и почти целомудренным.
- Ну что, с Рождеством?
- Как скажешь, Детка. Как скажешь...
*Примечания:
рейс DL-1467, класс Эконом
15:00 вылет из Нью-Йорк, Джон Ф. Кеннеди (2) JFK
18:37 прилет в Лос-Анджелес, Лос-Анджелес Интернешнл (5)
В пути 6 ч 37 мин
В ЛА - минус 3 часа по сравнению НЙ
+60.8 по Фаренгейту означает + 16 по Цельсию
Видео к тексту
Музыкальное сопровождение:
Los Angeles в исполнении рок-группы Sugarcult
источник:
www.youtube.com/watch?v=MdU4LS3QK2Y
Текст и перевод песни Los Angeles
ТЫЦI want a girl, girl that won't talk back
And a job, job that gives me slack
And a car, car that won't break down
In the heat of Los Angeles
I want to go, go without a map
Far away, away, I won't get trapped
By the sound, a town, the sun beats down
In the heat of Los Angeles
One more holiday
I will not celebrate
I'm almost desperate
Cause I'm down, I'm down, I'm so beat down
This city's killing me
I want, I want, I want everything
This city's killing me
In the heat of Los Angeles
I want a love, love that won't hit back
Want sex, sex without a catch
Want a face, to trust, to feel, to lust
In the heat of Los Angeles
Want to fuck, fuck, fuck this up
Gonna feel, feel, feel you up
Had enough, enough, enough, enough
In the heat of Los Angeles
This city's killing me
I want, I want, I want everything
This city's killing me
In the heat of Los Angeles
What has become of me?
I want, I want, I want everything
This city's killing me
(I want everything)
Come on, come on
It's alive and breathing
Come on, come on
Come alive today
Come on, come on
It's a heartless beating
The sun is burning down Los Angeles
Los Angeles
Los Angeles
I want a girl, girl that won't talk back
And a job, job that gives me slack
And a car, car that won't break down
In the heat of Los Angeles
Come on, come on
It's alive and breathing
Come on, come on
Come alive today
Come on, come on
It's a heartless beating
The sun is burning down
(This city's killing me)
Come on, come on
It's alive and breathing
Come on, come on
Come alive today
(This city's killing me)
Come on, come on
It's a heartless beating
The sun is burning down Los Angeles (one more holiday)
The sun is burning down Los Angeles (I will not celebrate)
The sun is burning down Los Angeles (one more holiday)
The sun is burning down Los Angeles (I will not celebrate)
Лос-Анджелес
перевод Wolflon3r Санкт-Петербург
Хочу девушку, девушку, которая не будет спорить
И работу, работу, на которой не нужно трудиться,
И машину, машину которая не будет ломаться,
В пекле Лос-Анджелеса.
Хочу идти, идти без карты
Все дальше и дальше, не отвлекаясь
На городской шум и палящее солнце
В пекле Лос-Анджелеса.
Еще один праздник
Я не буду отмечать,
Я почти в отчаянии,
Потому что я теряю силы, теряю, валюсь с ног.
Этот город убивает меня,
Я хочу, я хочу, я хочу всего.
Этот город убивает меня,
В пекле Лос-Анджелеса.
Хочу любви, любви без мести,
Хочу секса, секса без обязательств,
Хочу того, кому я буду доверять, чувствовать, желать
В пекле Лос-Анджелеса.
Хочу послать, послать, послать всё к чертям,
Сливаться, смешиваться с тобой,
Брать еще, еще, еще, еще
В пекле Лос-Анджелеса!
Этот город убивает меня,
Я хочу, я хочу, я хочу всего!
Этот город убивает меня,
В сердце Лос-Анджелеса.
В кого я превратился?
Я хочу, я хочу, я хочу всего!
Этот город убивает меня.
(Я хочу всего)
Иди сюда, иди,
Здесь все живет и дышит!
Иди сюда, иди,
Оживи сегодня!
Иди сюда, иди,
Здесь все безжалостно пульсирует!
Солнце сжигает дотла Лос-Анджелес,
Лос-Анджелес,
Лос-Анджелес.
Хочу девушку, девушку, которая не будет спорить
И работу, работу, на которой не нужно трудиться,
И машину, машину которая не будет ломаться,
В пекле Лос-Анджелеса
Иди сюда, иди,
Здесь все живет и дышит!
Иди сюда, иди,
Оживи сегодня!
Иди сюда, иди,
Здесь все безжалостно пульсирует!
Солнце сжигает дотла!
(Этот город убивает меня)
Иди сюда, иди,
Здесь все живет и дышит!
Иди сюда, иди
Оживи сегодня!
(Этот город убивает меня)
Иди сюда, иди
Здесь все безжалостно пульсирует!
Солнце сжигает дотла Лос-Анджелес (Еще один праздник)
Солнце сжигает дотла Лос-Анджелес (Я не буду отмечать)
Солнце сжигает дотла Лос-Анджелес (Еще один праздник)
Солнце сжигает дотла Лос-Анджелес (Я не буду отмечать)